Русские были и небылицы - Страница 70

По дороге в Тамбов есть селение Лысые Горы, которое когда-то, в прошлое время, не одиножды кувыркалось кубарем и удержалось только теплою молитвою людей праведных, – они закляли сорок треклятых; но ведьмы, отлетая с освященных молитвою Лысых Гор, никак не расставались с ними без проказы: то выклюнут у кого-нибудь глаз, то продырявят кому-нибудь щеку и проч.

В Переславле-Залесском заметили, что вообще все любимцы ведьм могли быть богатыми, именитыми; но что совершенное счастье не могло быть для них прочным. Ведьмы славились непостоянством и меняли своих любимцев ежечасно, а потому-то и быть любимцем ведьмы значило: купиться на погибель. При открытии в Переславле-Залесском наместничества один подьячий очень приглянулся ведьме; она его осеребрила, озолотила, обогатила всячески. И вдруг этот подьячий, – ни оттуда ни отсюда; повытчик, секретарь, предводительский протоколист, земский заседатель, наконец, исправник, скачет, рыщет, – вдруг он помыслил, что его милая пошаливает ласками с соседом, с другим, с третьим. Очень это обидным показалось исправнику, и вздумал он жениться на богатенькой купеческой дочке, да и повенчался с нею в омуте – ведьма его утопила. Теперь этот исправник служит где-то в числе домовых!

Таким проказам в деяниях ведьм нет конца!

Головной убор степных наших баб назван сорокою. Иные думают, что употребляется он также в честь и память ведьмы; но мы, однако же, думаем, что он – то же, что сорочка, что чехольчик.

О бабьем уборе сорока вот что рассказывала одна старушка рязанка: наши-де сороки оттого-де слывут сороками, что оне-де, сороки, воистину no-сорочьи закарабкались к нам на головушки. Сорока на голове, а муж на горе (на Лысой). Ведьма – не своя сестра: напоит, накормит; да навек и спать уложит, а не спишь, так козой ходи!

Другие русские старушки говорят, что у какой-то сороки было пятеро детушек; четверых из них волею и неволею она кормила сладкою кашкою, а пятому никогда той кашки не доставало, и потому он, пятый ее детёнушек, всегда питал себя одною только студёненькой водицею, стоявшею от жилища сороки далеко-далеко, за пнем да за колодою. Здесь детки доброй ведьмы-сороки чуть ли не представлены ее, а может быть, и нашими чувствами, из которых одно чувство и всегда не худо бы питать только студёною водицею!

Нянюшки наши, играя с детьми и желая развеселить их, обыкновенно берут дитя за руку и, показывая на его пальчики, приговаривают:

– Сорока, сорока кашу сварила, этого кормила, этого кормила, этого кормила и этого кормила, а этому недостало! Тут пень, тут колода, тут куст, тут берёза, а тут студёненькая водица и проч.

Самая студёненькая водица, по рассказу мамушек, находится у дитяти подле самого сердца, следовательно, при малейшем прикосновении к сердцу дитя невольно сделает какое-то движение, в нем студёненькая вода заколышет, и дитя расхохочется.

В Киеве, или где-то, жил храбрый капрал-кавалерист, он сам владел ведьмами, да и ведьмы его седлали, как добрую лошадь. И он проказничал, и с ним бывали проказы дивные.

Известный наш баснописец И. И. Дмитриев пожаловал этого капрала прямо ротмистром и нарисовал нам несколько картин из деяний ведьмы, весьма любопытных; он говорит, что эта ведьма, оборотивши ротмистра в драгунского коня, «гуляла на хребте его до полуночи».

Самое жилище ведьм, то есть весь их мир, описан у поэта прекрасно; но этот мир и нашими простолюдинами рисуется не хуже: они заверяют, что когда ведьма сядет на помело и вылетит в трубу, то только держитесь за нее, она вас вынесет на такое дивное место, о котором никакая сказка не расскажет и которое никакое перо не опишет. Издатель «Сказаний русского народа» И. Сахаров весьма достаточно описал ведьмино селение; но он не указал, где это селение именно. Великороссияне думают, что оно где-то в неведомых местах, посреди лесов муромских. Малороссияне примежевывают его к Киеву, другие ищут ведьмины жилища в Литве.

...

Женщины, занимающиеся колдовством, в некоторых местах России, например в Воронежской губернии, называются марами. Их различают на наследственных, которым наука колдовства идет по наследству, и ученых, выучившихся от других ведьм, или мар. Последние, по поверью народа, опаснее первых: их полетами на Лысую гору народное поверье приписывает единственно цель с собирающейся там нечистою силою делать зло человеку. Доение, или выдаивание, коров народ также относит преимущественно к проделкам ведьм ученых. Страстные охотницы до молока, они наносят вред каждому домохозяину, истощая его коров. Говорят, ведьма может доить коров, несмотря ни на какое расстояние, – стоит ей только очертить круг на земле с заговором и в центр его воткнуть нож. Молоко (будто бы) задуманной ею коровы потечет из него само собою.

Ночь на Ивана Купалу считается самою опасною от нападения ведьм: домохозяева принимают все меры, чтобы оградить от них свой скот; они кладут в окнах изб крапиву как средство, противодействующее чародейству ведьм, вешают на дверях хлева убитую сороку и проч.

Ведьмы производят колдовство через заговоры и наговаривание разных трав, которые они собирают преимущественно в ночь на Ивана Купалу. Травы эти (папоротник, белоголовник, шалфей, плакун, дурман, адамова голова, иван-да-марья, чертополох, подорожник, полынь и проч.) в руках обыкновенных людей не имеют такой силы, как в руках ведьм. Те, приготовляя из них мази и натирая ими свое тело, могут принимать по желанию виды различных животных, например свиньи. Если поймать такую ведьму-оборотня и бить ее наотмашь осиновым колом, то она непременно примет свой настоящий вид. Толкуют, будто в это время ведьма откажется от своего ремесла.